Вера Щербакова,
квилтер и преподаватель, член Творческого Союза Художников России, лауреат и участник выставок и фестивалей лоскутного шитья в России и за рубежом
г. Москва
Вера Щербакова, член Творческого союза художников России и Международной ассоциации художников, лауреат Всероссийских фестивалей «Лоскутная мозаика России», участник многочисленных выставок.
Работы мастера были представлены на фестивалях Квилт-Экспо VIII (Барселона, Испания) в 2002 году, Квилт-Экспо Х (Лион, Франция) , неоднократно на фестивале Евроквилт в Сан- Мари-о-Мин (Эльзас, Франция) и на многих других фестивалях и выставках пэчворка и квилтинга. Она давала мастер-классы в России и Казахстане, Швейцарии, Франции и Германии.
С годами и опытом участия в выставках (а их было шестьдесят, в том числе двадцать персональных; первая персональная выставка прошла в мае 1999 года в Милане), художница осваивает множество новых техник, изобретает новые приемы, при этом ей удается не разрушать стилевые границы пэчворка как художественного языка.
Безграничные возможности сочетания тканей и разнообразие техник позволяют использовать ткань как удивительный, пластичный и полноценный художественный материал, такой же, как масло или сангина, акварельные краски или итальянский карандаш…
Произведения художника находятся в государственных и частных собраниях России, в частных собраниях Италии, Франции, Германии, Великобритании, Швейцарии, Швеции, Мексики и США.
Вера Щербакова не имеет «производственных тайн», она открыта для коллег и учеников, проводит курсы квилтинга и многочисленные мастер-классы в Москве, а так же по России и странах ближнего и дальнего Зарубежья.
На нашем фестивале Вера Щербакова представляет объемно-пространственную композицию «Чудо-Остров» на тему «Сказки о царе Салтане» А.С. Пушкина и серию работ «Стихии».
Художник Вера Щербакова живет в Москве и вот уже более тридцати лет придумывает костюмы к спектаклям, «одевает» фольклорные коллективы, детские ансамбли, артистов цирка и эстрады. Ее работу знают и высоко ценят в разных городах и весях России, стран ближнего и дальнего зарубежья. Все эти годы ее неудержимо влечет ко всему, что остается от «серьезного» производства в стенах театральных мастерских, прежде всего кусочки всевозможных тканей. И постоянно, наряду с ответственейшим проектом (постановкой оперы Сергея Прокофьева «Война и мир» в Большом театре Белоруссии, где потребовалось 200 эскизов для точнейших исторических костюмов), Вера составляет композиции, вышивает панно, делает грелки на чайники, подушки и прочее. Со временем «хобби-продукт» − отделки из лоскутков – стали украшать многочисленные костюмы на сцене и в жизни, что вполне естественно и традиционно.
Но в 1994 году Вере Щербаковой предложили «создать очень важный объект» в московском отеле «Софитель-Ирис», дабы «окрасить его русским колоритом». За год тяжелейшей работы возникла удивившая многих искушенных ценителей динамическая пространственная композиция «Чудо-остров» по мотивам «Сказки о царе Салтане» А. С. Пушкина.
Это объемная композиция. Ковер 2 м 80 см в диаметре, состоящий из двенадцати лепестков. В каждом лепестке фантастическое морское животное или рыба. Это «Море-окиян». А посередине возвышается «Чудо-остров» 1,5 м шириной и 80 см высотой. Там есть все, как у Пушкина: сады, купола, дуб, из веток которого князь Гвидон сделал лук, сам Гвидон, белка, грызущая орешки. Все герои в четырех окошках, символизирующих стороны света. А сам остров – как модель мира. Конечно, должно быть и небо. Поэтому композицию с одной стороны венчает радуга с солнцем, ее высота 2 м 40 см, а с другой – ночное небо со звездами и месяцем.
«Чудо-остров» открыл новые возможности работы с объектом. Появились вещи, которые потребовали от Веры почти ювелирной точности – это прежде всего соборы: «Белый» и Храм Василия Блаженного в Москве (использовались архитектурные планы, обмеры и т.п.), небольшие скульптурки, такие, как «Русалочка», всевозможные подносы с цветами, шкатулки, головные уборы с птицами и рыбами. И, конечно, панно, посвященные Великим Мастерам.
Необходимо отметить, что любимый вид техники Веры Щербаковой – «безумный лоскуток». Плюс опыт работы в театре – процесс, в котором стихия лоскута, с его предельной насыщенностью и разнообразием цвета, фактур, тканым или набивным рисунком, фрагменты кружев, сетки, тесьмы и ленты, пуговицы, блестки и блестящий «рождественский дождик», осколки зеркал и бисер, бусины, куски проволоки и ниток… − все эти, часто уже «ненужные вещи», несущие в себе энергию творчества множества людей, собираясь вместе, создают поле фантастического напряжения, в котором, непосредственно «под руками», рождается нечто живое, обычно неповторимое, наивное или шутливо-театральное, всегда располагающее к общению, всматриванию в бесконечное разнообразие сочетаний, гармонически выстроенное ловко, строго и умело. В «новорожденном» видны черты не только традиционного народного искусства, но и влияние известнейших художников прошлого века: Лентулова, Кандинского, Малевича, Клее, Климта; в нем вполне оригинальный почерк автора, где даже чистота исполнения вызывает эстетическое чувство.
|  |
На вопрос, почему она стала этим заниматься, Вера ответила:
− У современных людей все, что остается за пределами кроя, идет на выброс. А мне всегда было жалко эти кусочки, выброшенные из жизни. Стремясь сделать из них что-то принципиально другое, по большому счету – произведение искусства, я поняла, что лоскутки оказываются даже в более выигрышном положении, чем платье. Женщина его сносит, оно выгорит, полиняет… А лоскуток будет жить дольше. Но и это еще не все. Маленький лоскуток надо положить рядом с другим так, чтобы он не погас. Рисунок ткани на маленьком кусочке виден лучше, чем на большом платье. Лоскут обрезан и как бы заключен в рамку. Важно найти ему окружение. Ведь все вещи приобретают смысл только в сравнении с чем-то, только при сопоставлении с другими предметами. Если каждый лоскуток подчеркнуть другими, то все вместе они зазвучат. Часто мастерицы работают только с одним видом ткани. Я, будучи театральным художником, люблю смешивать все. Хотя двадцать лет назад я и помыслить не могла о подобном смешении. Теперь же понимаю, что если рядом с глубоким, интенсивным по цвету бархатом положишь, как мазок, атласный кусочек, который будет светиться, то это только увеличит контраст и обогатит произведение. Я комбинирую эти ткани, и ощущение радости и эмоциональный градус в работах увеличиваются. И если зритель это чувствует, улавливает – представляете, какая это радость!
